Записки анестезиолога

Риск на себя

Хочется рассказать об очень рисковой, трудной операции вместе с хирургом Гармой Бадмаевичем Цындымеевым в Агинской окружной больнице.
Больной был из села Гунэй, работал он заместителем председателя местного колхоза. Поступил в хирургию из терапевтического отделения с кровавой рвотой. Буквально все лечебные мероприятия, проделанные нами, ему не помогали. Что делать? Клиника говорила о желудочном кровотечении. Катастрофа. Если больной и родственники согласятся, мы решили идти на экстренную лапорогастротомию, прямо идти на язву, кровоточащий сосуд.
При объяснении ситуации больной сразу согласился, распрощался с родственниками… Это прощание на наших глазах нам не забыть никогда. Какую тяжесть, ответственность мы на себя взяли! Анестезия (обезболивание) в таких случаях - очень ответственный шаг. А поддержание жизненных функций еще тяжелее по ходу операции. Во время операции нам пришлось перелить больному около трех-четырех литров первой группы крови без соответствующих анализов. Это иногда допускалось – без групповой и перекрестной совместимости крови. При гастростомии (разрыв полости желудка) мы обнаружили язву округлой формы, посередине артерия буквально со спичечную головку диаметром, хлестала на нас кровью. Сосуд был перекрыт зажимами… Посмотрели друг на друга облегченно… Дальнейшие действия по спасению человека полностью пали на меня. На применяемые лекарства организм реагировал. Благополучно мы ушли от полости живота четырьмя резиновыми дренажами. Больной вылечился, вернулся к семье. В полном здравии, еще долго работал.

Спас от смерти

Мой близкий знакомый, односельчанин однажды приехал в п.Агинское, заправляя свой автомобиль, облил перчатки бензином. Он - заядлый курильщик. Отъехав, прикуривает сигарету от огня. Синтетические перчатки буквально растеклись по кистям рук и прилипли. В общем, малый огненный факел.
Еле потушив огонь, получил глубокие ожоги обеих кистей. Хирург стационировал его в палату, внутримышечно ввели анальгетики. Примерно через полчаса медсестра кричит: «В первой палате больной умирает». Прибегаю в палату и по ходу замечаю, что больной не дышит, побледнел. Здесь первейшая задача – обеспечение проходимости верхних дыхательных путей. Запрокидываю голову, резко выдвигаю челюсть - открываются верхние дыхательные пути. Явное западение языка. Больной резко и часто задышал.
Другие сложные методы применять не стал. Вскоре он пришел в себя, рассказал, что перед этим почти двое суток не спал. Здесь сошлись обстоятельства: бессонница, ошибка при заправке автомобиля, курение как вредная привычка наложились друг на друга - и такой результат.

По снежной пурге

Это было давно. Но этот случай запомнился надолго. Февраль. В вечернее время внезапно звонят из окружкома партии сообщают, что в с.Единение, что за рекой Онон, в Оловяннинском районе, соседнем, граничащим с землями округа, тяжело болеет председатель совхоза.
Надо ехать, оказать медицинскую врачебную помощь. Такие экстренные вызовы всегда обслуживает анестезиолог-реаниматолог. Едем. Мороз. Ветер. Снежная пурга.
Снежные заносы до колена. Обжигающий холодный ветер закидывает в лицо снег. В больнице выделяют «Волгу». Я вместе с шофером толкаем машину. Дороги не видно, наугад ехали по степи. Самое главное, через реку Онон мы буквально протащили на себе эту машину. Больной лежал в ФАП, на кушетке, в горизонтальном положении. Элементарных знаний  фельдшеру, медсестре  не хватало. Каких усилий и что стоило нам придать больному положение Тренделенбурга. В поиске крупной вены с целью катетеризации я затратил много времени, струйно перелив где-то 500 мл физиологического раствора, на минуту передохнул. Артериальное давление сумел стабилизировать при тахикардии более 120 ударов в минуту. Общая оценка увиденного у больного говорила о катастрофе сердечно-сосудистой системы.
Вазопрессоры, глюкокортикоиды мало помогали, кардиогенный шок усугублялся, и к утру около девяти часов потерял больного. Я почувствовал холод и, увидев себя в зеркало, понял, что я весь мокрый. Одежду хоть выжимай, на душе тоска и сожаление.

Мы отставали от зарубежного

Советское здравоохранение очень сильно отставало от зарубежного. Это очевидный факт.
Например, на периферии, в районных больницах были один или два хирурга. Чем они занимались? Лечили простые травмы костей, конечностей у человека. Накладывали шины, бинтовали, а боли подавлялись приемом анальгетиков. Гнойные раны у человека вскрывались после обкалывания новокаином на месте разреза. Аппендициты у населения были очень частыми. Диагноз ставили хирурги, исходя из характерных жалоб больных. Острые травмы в полости живота - это целая история, о которых писать не хочется. Приходилось хирургам очень тяжело, обращались к областным, устраивали длительные консилиумы, часто диагноз устанавливался после лапаротомии, то есть, вскрытия полости живота. Хирург районной больницы - тяжелая профессия. Очень ответственная. Им приходилось дневать, ночевать в больнице. Моральное, психическое давление, нагрузки колоссальные. Что они испытывали, мы не знаем, но это была очень трудная работа. Вспоминаю своих коллег-хирургов Ивана Жалмаева, Владимира Пинуева, Цыдыпа Балданова. Они работали на пределе человеческих возможностей, так я оцениваю их труд.

М.БАТОЕВ, ветеран здравоохранения округа.

фото из интернета