Словно Данко сгорел в борьбе
Пример для школьников
Это письмо пришло из Республики Бурятия. Вот что рассказывает его автор С.А.Ринчинова, в 1987 – 1994 годах – глава администрации села Челутай Агинского района, ветеран педагогического труда: «За время работы в Челутайской средней школе в целях оформления стендов в коридоре и для материалов будущего музея школы членами клуба «Искатель» собирался и оформлялся материал об известных личностях, проявивших себя на разных этапах истории в войне и в труде, чтобы их пример служил в деле воспитания школьников. Гражданская война в истории нашей страны и Забайкалья – самая трагичная, так как никто не знал и не знает сейчас, кто прав, кто неправ… Но жестокость по отношению к любому человеку не оправдывается ни историей, ни людьми. Тот, кто теряет человеческий облик в расправе над людьми, никогда не прощается… Материал о Чимитдоржи Цыбикове выслал из архива г.Улан-Удэ Ананда Аюрзанаин. Нижеприведенная статья была опубликована в газете «Комсомолец Забайкалья» 29 октября 1958 года – в день рождения ленинского комсомола».
Чимитдоржи Цыбиков был одним из первых комсомольских организаторов в Агинском аймаке, преданным и активным комсомольцем в борьбе за укрепление советской власти в родных степях агинской долины. В январе 1925 года Чимитдоржи Цыбиков назначается инструктором Агинского айкома ВЛКСМ, но через некоторое время, а именно, в апреле 1925 года, находясь в командировке по пути в комсомольские ячейки Зугалая и Хара-Шибири, он был зверски убит контрреволюционными бандитами, орудовавшими в то время в Аге.
Чимитдоржи Цыбиков родился в 1903 году в местности Жипхэсэн Челутайского сомона в неграмотной семье скотовода. Он с детства стремился к знаниям - учился в Челутайской начальной школе, затем в Агинском высшем начальном училище.
Осень 1921 года. Беспокойно было в агинских степях. Остатки разбитых банд, поддерживаемые местными кулаками и ламами, преследовали и терроризировали активистов и крестьян-бедняков, боровшихся за советскую власть. Чимитдоржи стал членом комсомола. Он был на редкость хорошим оратором, неугомонным агитатором и вечно пропадал в улусах. Потом поступил в Иркутский медицинский институт. В 1924 году, вернувшись домой на каникулы, не смог сидеть сложа руки и сразу включился в текущую работу.
В этих трудных условиях в селе Агинское начал свою работу по сколачиванию первого комсомольского ядра коммунист Егоров, представитель Дальневосточного бюро ЦК РКСМ. Он разъяснял молодежи политику партии и советов в деревне, рассказывал об успехах народно-революционной армии ДВР в борьбе с японскими интервентами и белогвардейцами. Эти беседы охотно посещались сельской молодежью, особенно учащимися.
Двухмесячная пропагандистская работа Егорова подготовила почву для создания организации молодежи. Было созвано первое собрание. Оно проходило десятого декабря 1921 года в помещении школы (где сейчас находится общежитие АПУ). На нем присутствовали 11 юношей, изъявивших желание вступить в ряды Революционного союза молодежи, и местный коммунист Иван Татауров – партизанский комиссар, участник ликвидации белогвардейских банд атамана Семенова.
В числе первых членов ревсомола были Чимитдоржи Цыбиков, Цыденжаб Балдано, Василий Добромыслов, Норпол Балдано, Цыбен Жамсаранов и другие. Секретарем организации был избран Чимитдоржи Цыбиков. Его назначили секретарем айкома комсомола. Опять во всех улусах видели его подвижную, худенькую фигуру, слышали голос пламенного трибуна, призывающего создавать комсомольские организации в агинской степи. На этой работе он проявил незаурядные способности организатора молодежи и замечательного агитатора-пропагандиста идей Ленинского комсомола.
Это был ничем не примечательный с виду юноша. Невысокого роста, бледнолицый, худенький, всегда в простом национальном костюме, он даже казался слабее своих сверстников. И только умные, с горячим блеском глаза говорили о твердости характера.
Весна 1924 года выдалась теплая. Снег растаял, подсохла проснувшаяся земля, разлились речки, освободившись ото льда. В апреле над степью с терпкими полынными и ковыльными запахами заливались жаворонки.
В один из таких дней в конце апреля Чимитдоржи поехал по восточным улусам агинской степи, где создавал первичные комсомольские ячейки.
По проселочной дороге неторопливо двигалась подвода по пути из Цаган-Оля в Зугалай. В ней сидели двое. Старик-возчик изредка понукал лошадь. Юноша, а это был Чимитдоржи, опершись на перекладины и полулежа в телеге, мечтательно глядел на плывущие в синеве облака, на далекие сопки, чуть подернутые фиолетовой дымкой. У него было радостное настроение. После того, как ревсомол из реакционного и враждебного Цугольского дацана был перенесен в Зугалай, а затем на станцию Ага, его командировали в этот район для организации на местах комсомольских ячеек. Успешно справившись с заданием, он из Цаган-Оля выехал в Зугалай, до которого оставалось верст девять-десять.
- Что за падь? – спросил он у возчика.
- Хатоник, – нехотя буркнул тот.
Неожиданно из юрт выскочили два человека. Подбежав к телеге, они схватили Цыбикова и завернули руки назад. К его ногам упала белая папка с аймаковскими делами. В бандитах Чимитдоржи узнал отъявленных главарей крупной шайки Бато Жамсаранова, зугалайского кулака, и Раднабазара Жапова из Табтаная. Жамсаранов нагнулся, поднял папку и ощерил рот кривой усмешкой.
- Вот и попался! А ты молодец! – хлопнул он по плечу старика-возчика.
Юноша презрительно поглядел на бандитов и ничего не сказал. Выворачивая суставы рук, его потянули к одной из юрт. Бандиты долго пытали и проявили неслыханные в агинской степи бесчинство и зверство. Ему обрезали пальцы рук, загоняли камышовые занозы под ногти ног, выжгли глаза раскаленным шомполом, изуродовали тело. Под конец, озверевшие от крови, они распороли еще живому комсомольцу живот, набили сухой травой, облили керосином и подожгли. Юный Чимитдоржи стойко и героически встретил смерть, до последнего вздоха не покорился врагам, не сказал ни одного слова.
Летучая оперативно-розыскная группа при ЧК, командовал которой коммунист Поликарпов, вместе с отрядом шилкинских партизан настигла и полностью уничтожила белобандитскую шайку. Ее главари был уничтожены в перестрелке, старика-возчика, предавшего Ч.Цыбикова, расстреляли.
Вечно остался в народной памяти юный борец за свободу, за новую жизнь Чимитдоржи Цыбиков. Он всегда вместе с матерью-народом.
Копии двух телеграмм о тов.Цыбикове Ч-Д.,
найденных в партархиве Бурятского обкома КПСС:
а) Телеграмма из Агинского от 16 января 1925 года.
Верхнеудинск Буробкомолу
Инструктором взят Цыбиков
Сампилон
(Партархив Бурятского Обкома КПСС, ф. – 38, оп. – 1, д. № 7, п. 1).
б) Телеграмма из Агинского от 22 апреля 1925 года.
Верхнеудинск Обкому молодежи
Командировке убит бандитами Цыбиков
Добромыслов
(Партархив Бурятского Обкома КПСС, ф. – 38, оп. 1, д. № 6, л. 32)
Копии телеграмм снял А.Аюрзанайн
Улан-Удэ, 8 декабря 1979 года.
В газете «Комсомолец Забайкалья» в 1958 году опубликована поэма бурятского поэта и прозаика Жамьяна Балданжабона, посвященная памяти одного из первых агинских комсомольцев Чимитдоржи Цыбикова.
«Сын»
В вечность уходит, скакать устав,
Табун одряхлевших дней.
И вот уж мужчиной став,
Арканит в степи коней.
Мужчина не скоро вернется в дом -
Он должен идти в поход,
Чтоб силой, сноровкой, живым умом
Прославить родной народ.
И сын мой однажды ушел вот так,
Мой милый Чимитдоржи.
Унес его злой, как пес, аргамак
За дальние рубежи
Туда, где, как хворост, ломалась сталь,
Где слышался храп коней…
Я целых два года глядела вдаль,
Ждала от него вестей.
Пылала бурятская степь...
Он с Партией жизнь связал,
Когда двадцать пятого октября
Услышал «Авроры» залп.
Когда же пришел к нам двадцатый год
И в прошлое сжег мосты,
Народ победил.
Недобитый сброд
От мести уползал в кусты.
Пока он раны лизал, скуля,
И злобно, по-волчьи, выл,
Опять оделась в цветы земля,
Гнездо соловейко свил.
И только небо над головой
Крылом рассекли стрижи,
Вернулся, пришел, невредим, домой
Мой милый Чимитдоржи.
Пас валухов, собирал мангир
Сын мой Чимитдоржи,
А где-то точил недобитый мир
На новую власть ножи.
Однажды подводит мой сын коня
Под боевым седлом:
- Мама, мама, прости меня,
Я должен оставить дом.
Не время сейчас валухов пасти,
Не время искать мангир.
Я должен немедля к друзьям идти,
Бороться за новый мир
Сказал и в Жипхэсэн погнал коня,
Где тлел, как аргал, рассвет.
Я Будде молилась о нем три дня,
Три ночи глядела вслед.
Время ползло, как больной верблюд,
Готовый в могилу слечь.
Вдруг слышу:
мой сын про свободный труд
В степи произносит речь.
Месяц проходит, и новый слух
Приполз, чтобы мне сказать,
Что сын в Ульдурге стариков и старух
Буквы учил писать.
Учил, а теперь в Буганду идет,
Чтоб вывесить красный флаг.
Приветствует сына простой народ,
Злобно рычит кулак,
Слухи ползут и ползут в мой дом,
Как по кошме мизгирь.
Слышу: направил его губком
В далекий Хара-Шибирь.
Мечется ветер в немой тоске,
Холодный снежок метет.
Едет мой сын на своем коне,
Песнь о любви поет.
Осень с берез сорвала листы,
Лес превратив в скелет.
И враг, что весною уполз в кусты,
Выполз на белый свет.
Выполз, напал на его следы,
Взвел не спеша курок…
Не видит, не чует мой сын беды,
Спокойно идет конек…
А слухи уже в улус, как ужи,
Ползут с четырех сторон:
Убит кулаками Чимитдоржи.
Нет его, мертвый он!
Ветер, ветер, ответь, скажи:
Неужто и вправду нет?
Неужто погиб мой Чимитдоржи,
В двадцать неполных лет?
Слезы глаза мне насквозь прожгли,
Я плачу, Чимитдоржи!
Да как они только в тебя могли,
Не дрогнув, вонзить ножи?
Ты умер… тебя положили в гроб.
В улус привезли друзья.
Тебя комсомольцы целуют в лоб
И плачут, как плачу я.
Ты слышишь, они клянутся в борьбе
Жизни не пощадить!
Ты слышишь, они обещают тебе
Во всем на тебя походить…
В вечность уходит, скакать устав,
Табун одряхлевших дней.
Твой Комсомол, давно возмужав,
Стал в тысячу раз сильней.
Твои комсомольцы, Чимитдоржи,
Сдержали клятву свою:
Они построили новую жизнь,
Не сдали ее в бою.
Пусть время всесильное рвет гужи,
Пусть рысью бегут года,
Ты вместе со мною, Чимитдоржи,
Ты рядом со мною всегда!
Построит ли юноша новый дом,
Найдет ли руду в глуши,
Я обязательно вижу в нем
Частицу твоей души.
Когда полевые несет цветы
Веселая молодежь,
Я слышу, как новые песни ты
Вместе с нею поешь.
Когда я вижу хлеба в краю.
Где раньше ковыль не цвел,
Я знаю: жизнь продолжает твою
Ленинский Комсомол.
Нет, не могла оборваться жизнь,
Ты все-то, мой сын, живешь,
Ты в комсомоле, Чимитдоржи.
В первых рядах идешь!
Ты словно Данко, сгорел в борьбе,
А смерти героям нет.
Ты жив!
И будет всегда тебе
Двадцать неполных лет!
