О Гунэйском дацане «Дэчен Шойнхорлинг»
Целостного описания истории Гунэйского дацана до сих пор нет. Весной 1934 года были разрушены три хамниганских дацана: Гунэйский (1802 г.), Кужартайский (1836 г.), Токчинский (1802 г.), уничтожены «собрание ценных текстов, единственных в своем роде, литературных памятников, которые без разбора сжигаются, бросаются в воду, употребляются в качестве папиросной бумаги и т.д.». В своих воспоминаниях бывшие воспитанники пионерского лагеря 1935 года на базе разрушенного дацана писали, что они носили охапками бумагу из большой кучи тибетских книг на втором этаже и передавали поварам для приготовления пищи, хотя тальника было достаточно. Поэтому не хватает конкретных фактов по истории дацана, о его священнослужителях, послушниках. Даже по дате открытия Гунэйского дацана имеются расхождения: 1801 г. - А.М.Позднеев ссылается на архив Урульгинской степной Думы, 1802 г. - по ведомостям Хамба-ламы, 1805 г. - по архивным данным Гунэйского дацана.
Моя работа является первой попыткой сбора сведений о родах того времени, личности основателя дацана, его ширетуях, послушниках, вложивших заметную лепту в историю ламаизма в Восточном Забайкалье.
Гунэйский (Гунинский, Гуновский) дацан - один из первых шести хамниганских дацанов на Ононе, территории занятой гуновским родом. Происхождение названия дацана, как видно, связано с этим родом, входившим в состав 15 тунгусских родов, начальниками которых являлись московские князья Гантимуровы.
Гаврил Степанович Гантимуров в своем письме Ц.Онгодонову третьего мая 1884 года писал: «По всему видно, что предки наши были ламаисты. По крайней мере, мой дядя, князь Михаил Александрович все, какие у него до того времени сохранились ламские изображения, передал в Гуновский дацан, где и поныне хранятся в особом молитвенном доме, в том же дацане сохраняется и очень дорогая, и редкая книга на тибетском языке... Хронологические сведения о наших предках: Гантимур с сыном Катанай вышли около 1665 года (в первый раз), князь Павел (Катанай) вышел... в 1684 году (во второй раз), крестились в том же 1684 году, в Москве с сыном и братом были в 1685 году».
В письме Г.С.Гантимурова указаны конкретные даты принятия подданства Гантимурова с сородичами, крещения их и присвоения ему титула дворянина по московскому списку. Из письма явствует: Гантимуровы были монголами, исповедавшими ламаизм до принятия православной веры, притом монголами, близкими к гуновскому роду. «Гуновский род пришел под Нерчинск в 1696 году. Это были монголы, кочевавшие по Радуну и Керулену. Их пришло 60 человек во главе с Шандук-гуном (он же Хандук – архи батур, Контогон, Кунту-гун). Сам Шандак-гун был выдан Китаю, а его люди остались в России и образовали гуновский род».
И в конце XVIII века аймаки гуновского рода оказались на берегу реки Онон, расположились на нынешних территориях муниципальных образований Будулан и Гунэй. По сведениям наших старожилов немногие прямые потомки гуновцев живут и работают во многих селах Агинского, Ононского, Борзинского, Оловяннинского районов.
Имели свою родовую печать в виде трех колец, заключенных в одно большое. Нашли мы объяснение этому гербу в селе Токчин Дульдургинского района у Б.Б.Гомбожапова. «Три красных кружка, заключенных в один большой круг, означают: единство и неразрывность этики, науки и искусства; человека, планеты и космоса; трех состояний материи: прошлых, настоящих и будущих достижений человечества».
В свою очередь гуновский род делился на аймаки: цохор цонгол, хутегет, хачин, балтягин. Отсюда видно, что названия первых четырех аймаков имеют монгольские корни, только лишь аймак «балтягин» из рода Гунэй интересует нас своей этимологией, считает Д.Г.Дамдинов.
Постоянное контактирование монголов-хамниган верховья реки Онон с маньчжурами образовало новый этноним солонов и солонгутов с древних времен, а теперь, видимо, сохранились отдельные названия ветвей-аймаков с маньчжурским названием, например, «балтягин» в родовом делении «гунэй» ононских хамниган, «балтянгууд» у гучитов хоринских бурят в селах Гутай и Алтачей Бичурского района Республики Бурятия. Малочисленной группе (хухуров) балтягинцев присущи низкорослость, напористая трудолюбивость и неподатливость к обиде. Тем более они, балтягинцы, признают себя выходцами с реки Амур.
В Бичурском районе существует такая легенда о происхождении «балтянгууд». Они пришли сюда издалека, их было три брата: Алташа, Гутай, Хирээтэ, села с такими названиями есть в Бичурском районе. Про себя они говорили: «Шэбхэ гэшхээгуй, шэнгэрэhэ гэшхэhэн зон гээшэбди».
Смысловой перевод на русский: «Мы, люди, не ходившие по навозу, а ходившие по опавшим листьям, веткам деревьев». «Шэбхэ» - навоз, «шэнгэрэhэн» - опавшие листья, ветки деревьев. Отсюда можно сделать вывод, что «балтянгууд» явно не относятся к скотоводам, скорее они были охотниками. По принятой классификации балтягинцев отнесли бы к лесным тунгусам.
По мнению Д.Дамдинова, в связи с захватом прибайкальских земель русскими воеводами в конце XVI-начале XVII века племена хоринских бурят мигрировали несколько раз в Маньчжурию и обратно возвращались в Прибайкалье. Тогда-то, видимо, примкнула небольшая балтягинская группа (хухуры) тунгусо-маньчжуров к хоринским гучитам более 300 лет назад.
По рассказу Д.Шойжилова
(1911 г.р.), балтягинцы проживали на нынешней территории Будулана и Гунэя по берегам р.Онон. Ухаживали за скотом, также занимались полеводством, выращивали зерно (сказывалась близость с казачьими караулами). Несомненно, устанавливались взаимовыгодные сделки, торговля, широкий обмен по хозяйственной деятельности. Большинство людей умели читать, писать по-старомонгольски, т.е. были людьми грамотными и образованными.
Есть на этой территории Балтяган обоо, на карте Агинского района отмечена падь Малтягинская, примыкающая к Онону. Скорее, должно было быть написано падь Балтягинская. Недалеко от этого места (1,5-2 км) в местности Тургэн был построен первый буддийский дацан, а его основателем был Цэцэн Сагаан-лама из рода балтяган.
При сравнительном просмотре этимологии слова «балтяган» напоминает корень тунгусо-маньчжурского слова «балана» - давно, «балди» - родиться, «балдиху» - родственники двух родов по обмену женщинами замуж, «бали», «балай» - слепой, темный, редко «баликагир» - родовое название баликагир.
Этимология слова «балтягин» мы рассматривали так, потому что Цэцэн Сагаан-лама, основатель Гунэйского дацана, был гуновского рода, ветви-аймака «балтягин».
По легенде, записанной Г.Д.Нацовым в начале 30-х годов XX столетия, организатором сбора пожертвований и строительством дацана был Цэцэн Сагаан-лама.
Сохранилось в ГАЧО его письмо «Гуновскому роду зайсана ламы Цагаан гыцул Гонзанова» от 15.06.01 «его превосходительству господину тунгузских родов начальнику князю Александру Степановичу».
По словам Цындымы Дариевой (1914 г.р.), на территории Гунэя, по левой стороне речки Ульба находится Сагаан ламын обоо в простонародье называется «Саса». Таким образом, Цэцэн Сагаан-лама является, безусловно, исторической личностью.
В то время в гуновский род входило 100 «ясашных тунгусов, просящих отпуска из казны на промышлирование зверей винтовочного пороху на каждого по полуфунту» (ГАЧО Ф.300 оп. 1 д. 16 стр. 279).
Это те взрослые мужчины, достигшие совершеннолетия и имеющие право промышлять зверей.
Цэцэн Саган в детстве обучался в школе монастыря Дархан пандита-гэгэна и в молодости женился и кочевал по реке Узунг. С юных лет он отличался быстрым умом, острым языком и был широко известен в народе. Этот человек всячески ругал Гантимурова, призывал к мятежу против него, боролся с бродячими тибетскими и монгольскими ламами. В 1800 году он направился в монастырь Дархан пандита, чтобы узнать, можно ли построить в его кочевьях дацан и распространять буддийско-ламаистскую религию. И так как Гэгэн дал разрешение, он заказал ему сделать модель деревянного храма, какие строили в тех местах, и вернулся домой. Выбрал широкое, просторное место, полное красивых душистых цветов, там, где в Онон впадает ручей Амагалан, бегущий вдоль высокой горы Адагалиг, севернее реки Онон. Со скалы Зама, расположенной на южной стороне реки Онон, переправил сосновый лес, используя в качестве тягловой силы волов, и начал готовиться к строительству дацана. Этот дацан должны были строить совместно с ламами Токчинского дацана, однако, у них возник спор, кто будет заведовать деньгами, собранными посредством сбора пожертвований среди населения. В результате возникших разногласий Сагаан-лама, когда стало ясно, что он не может распоряжаться этими деньгами, так как сам непосредственно не участвовал в сборе пожертвований, взял привезенную им деревянную модель храма и ушел вниз по Онону. Он решил отдельно возвести дацан на северном берегу Онона, на территории, которая составляла нижнюю часть (владений) хамниганов, в местности Тургэн. Он хотел обойтись без чьей-либо помощи, содействия, посредством только своих людей, однако, в силу того, что люди его кочевий уже успели отдать, внести свою долю подношений в намечавшееся строительство дацана Амагалан, невозможно было собрать сколь-либо значительную сумму, если даже Цэцэн Сагаан-лама решил провести сбор пожертвований. Кроме того, если об этом узнает нойон Гантимуров, то, вообще, ничего хорошего не будет. Поразмыслив, Цэцэн Сагаан-лама решил провести сбор подношений на строительство дацана среди северных – хоринских и селенгинских бурят-будддистов. Он надел ламский рюкзак и отправился собирать подношения в Хори, Селенге, но собрал очень мало.
Правитель южных и северных хоринских 11 родов Дамба-тайша, проживавший в нынешнем Хоринском аймаке, узнав о том, что прибыл хамниганский Цэцэн Сагаан-лама, решил устроить состязание в смышлености, смекалке (ухаанай тэмсэл). Он приказал своей домашней прислуге зарезать четырехгодовалого бычка с большими рогами, опалить шерсть на голове, не повредив рога, сварить вместе с правой передней ногой. «Должен приехать один лама. Когда все сварится, выложите голову с лучевой костью (харита сэмгэ) на большое латунное блюдо. Как только он войдет в дом, у правой стены расстелите сидение (талбаг), но передний край поверните в обратную сторону (буруу). Как только я обменяюсь с ним несколькими словами, внесите почетное блюдо – тоолэй и выйдите, чтобы никого, кроме нас с госпожой (хатан), не оставалось здесь» - так он им наказал. Тем временем, в один прекрасный, ласковый осенний день в дом к тайше прибыл хамниганский Цэцэн Сагаан-лама, чтобы получить аудиенцию. Встретив друг друга по ритуалу сановных людей, обменялись приветствиями. Нойон, указывая на приготовленное сидение, сказал: «Проходите, пожалуйста» (морилогты). Отвечая на приглашение, Цэцэн Сагаан-лама подошел к сидению, повернул расстеленное сидение-олбог к себе и сел. Тотчас домашняя прислуга поставила перед ламой почетное блюдо по обычаю и оставила их одних. Цэцэн Сагаан-лама внимательно посмотрел на блюдо и, сказав: «На большое блюдо, поместив переднюю ногу (табарга) и голову пятилетки из тамчинской степи, решили оказать почтение. У людей хамниганского рода есть мудрая поговорка: «Начиная с рогатого скота, завершим пригожим скакуном», взял голову правой рукой, приглашая принять угощение и так – несколько раз. Не отведав ни кусочка, даже не притронувшись ножом, сказал: «Наелся» (садааб) и, вынув из-за пазухи свою чашку, спросил: «А нет ли у вас молочной пищи, чаю?». Ни Дамба-нойон, ни его хатан не нашли, что сказать. Жена нойона встала, взяла чашку у ламы, налила чай и подала ему. Лама очень удивил их своей сообразительностью. В итоге Дамба-нойон разрешил ему сбор подношений своих подведомственных людей и, кроме того, сам лично сделал подношение лучшими из пяти видов домашних животных, а также передал различные драгоценности. Приводя такие примеры, говорили, что хамниганский Цэцэн Сагаан-лама является «перерожденцем бурхана».
На собранные пожертвования Цэцэн Сагаан-лама смог построить дацан у реки Тургэн, у него появилась возможность «вести борьбу между Амагалан и Тургэн». Вернувшись на Родину, он смог в 1805 году полностью завершить строительство дацана и провести первый хурал с участием нескольких лам-хамниганов.
Долгин гэгэн Еши-Нима, лама Гунинского дацана. Большой лама Ринчин-даян, который находился в даяне (медитации) на горе Алханай, объявил восьмилетнего мальчика, сына старика по имени Долдуй, который жил с южной стороны подножия г.Алханай, хубилганом (шабарин). Привел в то место, где он проводил созерцание, и обучал его грамоте, учению (ном зааха). Затем обратился в Агинский дацан, чтобы мальчика пригласили туда. Агинские ламы ответили: «Таких хувараков, как Ваш, у нас у самих достаточно», чем вызвали большой гнев у гэгэна, Ринчин-даяна. Он обратился к ширетую Гунинского дацана Галшиеву и местному заседателю Цэнгуеву. Мальчика пригласили в Гунинский дацан как гэгэна, где он обучился до десятилетнего возраста. Затем сам даянчи-лама собрал большие пожертвования – 500 лан серебром среди милостынедателей Гунинского монастыря – и мальчика отправили в Тибет, в монастырь Баруун жуу, где он проходил обучение в течение нескольких лет. В 1926 году Долгин-гэгэн вернулся на Родину, где его сразу же назначили ширетуем дацана. До 1931 года его почитали, называя «Гэгээн багша», но внезапно, подготовив заранее хороших лошадей, он сбежал в Монголию. Вместе с ним ушли еще несколько лам: габжа-лама Шираб Морхонов, гэбшэ-лама Шираб Сэдэвын, гэбшэ-лама Сойгдон Улаганов, дацанский нирба-лама Содбо Нагмитов, забрав золотые и серебряные дацанские предметы. Когда они прибыли в Баргу, местность Шэнэхэн, при переходе монгольской границы им сильно помогли местные буряты, так говорят. Эти сведения записал Нацов в 1934 году среди прихожан Гунинского дацана.
В июне 1934 года член артели им.ОГПУ Судунтуйского сомона Агинского аймака 46-летний Гомбожаб Найданов рассказал о сборе пожертвований для Долгин-гэгэна: «Приход Гунинского дацана во время сбора пожертвований состоял из 70 дымов-мест. Нарин Булаг - 100 дымов-мест, Богомта Будулан - 100 дымов, Цацачи - 50 дымов-мест, Дурулга - 100 дымов-гунэйских, в общем - 420 дымов. Когда гэгээн-багша отправлялся на юг, были собраны значительные пожертвования с каждой семьи. Самый бедный человек вносил от пяти до десяти руб., середняки – 50 руб., самые богатые – по своему желанию.
В.Семенов, с.Гунэй.
(Продолжение следует ...)
