На Ленина из Ленино
Литературная страница
Страницу ведет
Зорикто ОЛЗОЕВ.
Повесть. Предисловие
Геша, Генка, Геннадий, как его именовали в зависимости от ситуации и окружения, — это обычный мальчишка из советского прошлого, со своими достоинствами и недостатками, волею судьбы и по воле матери переехавший вместе со старшим братом со своей малой родины в далёкую Читинскую область, где он провёл своё озорное и бесшабашное детство. Такой же была его и юность.
1964 год, село Ленино, Боханский район, Усть-Ордынский Бурятский национальный округ
Разлад
Зима начала 1964 года в Ленино выдалась особенно холодной, сковав толстым слоем льда воды Братского моря. В это самое время Зоя, молодая мать двух мальчиков, после долгих раздумий решается уехать отсюда навсегда, подальше от своего мужа, который, оказывается, жил на две семьи. Мужик он хороший, работящий, хозяйственный, не смог удержаться от измены, которую не приняла и не простила его красивая, миниатюрная жена.
Связавшись с семьёй своего старшего брата Якова, которые только-только переехали жить и работать в Агинский округ, она, оставив детей на попечение свекрови, уезжает на разведку в рабочий посёлок Агинское, где, по слухам, жить было можно, работа есть, найдётся и жильё.
... Ранним утром Генка, младший из её сыновей, проснувшись, понял, что мамы дома нет.
- Мама! Где ты? Почему не будишь нас? – с тревогой обратился в пустоту Гена.
- Тише, тише, Гена! Не ори спозаранку, уехала ваша мама на время. Приедет, не бойся! – входя в комнату, ласково сказала Ида, высокая, красивая, стройная женщина, старшая сестра отца. — Сейчас вставайте, умывайтесь, завтракайте и пойдём к дедушке и бабушке.
- Петя, Петя, просыпайся, мама куда-то уехала! Она нас бросила! – начал тормошить Гена старшего брата.
- Чего панику поднял? Знаю я всё, мама мне говорила про свой отъезд, не бросила она нас, – ответил Петя, смышлёный парень с большим носом в виде картофелины, чего он сильно стеснялся. Он очень переживал разлад, наступивший в семье, но никому не показывал своих треволнений. — Мама приедет через месяц, и, возможно, мы переедем отсюда.
- Как, куда, зачем? – сбивчиво заверещал Гена. — Здесь наш дом, зачем нам уезжать? Я не хочу жить, как «бичи» – без Родины, без флага! А папа? Он с нами?
- Я не знаю, мама про него ничего не говорила, — ответил Петя.
Поднявшись, стали с шумом заправлять постель. Генка так и норовил ударить подушкой своего брата. Пете надоели потуги младшего, и он дал ему смачного подзатыльника, который успокоил зарвавшегося «вояку».
Наспех позавтракав, зная, что бабушка также будет кормить их, ребята в сопровождении отцовской сестры направились к дому дедушки и бабушки.
- Наконец-то пришли, я уже заждалась, — громогласно встретила внуков бабушка Елена Павловна, дородная, властная женщина из зажиточной купеческой семьи Бадархановых, — быстро за стол, после будете помогать мне по хозяйству.
Она любила своих внучат, но считала, что баловать их нельзя ни в коем случае – дисциплина прежде всего.
- О, ребятишки мои пришли, — на кровати приподнялся дед Николай Андреевич, — я вас ждал, идите сюда, головы ваши понюхаю.
Петя с Геной покорно подошли к дедушке, которого они обожали за его простой и весёлый нрав, подставили свои коротко стриженные головки, которые дед долго нюхал, приговаривая: «Эх, ребятки, кровинушки мои, встать бы да с вами похозяйничать, да не могу», — с сожалением сказал Николай Андреевич.
Дед — высокий, худощавый старик, в молодости был шустрым, подвижным, несмотря на свой рост, парнем, но однажды на Сурхарбане, на скачках, неудачно упал с коня, сломав ключицу, которая неправильно срослась, практически обездвижив руку. К старости рука перестала слушаться, сковав его движения и возможность управляться по хозяйству. Но он не унывал, посвятив своё время внукам, в которых души не чаял. Изредка выходил он на улицу покурить на завалинке и поболтать с другими стариками-соседями.
Выпив по кружке молока и съев по две шаньги, Петя с Геной получили наряды от бабушки.
- Так, Петя, ты будешь взбивать сливки. Ты усидчивый, не то что Генка, проку от него в этом мало. Вечно норовит отвлечься, — сказала бабушка. — Ты, Гена, покормишь курей и будешь чистить ограду от снега.
В будничных хлопотах незаметно проходил день. Зимнее, не гре-
ющее солнце лениво скатывалось за сопку. Еще было достаточно светло, и бабушка, закончив ритуал с приготовлением молочной водки - тарасун в низеньком бревенчатом амбаре, накрывала на стол, когда в дом весь в грязи и снегу вошёл Гена.
- Ты когда успел изваляться, поросёнок? – удивлённо спросила внука Елена Павловна, — тебе же сказано было закончить уборку за калиткой!
- Я поцапался с Юркой, но драки не получилось, он же - здоровый телок, поэтому я и грязный, — потупив взгляд, ответил Генка, — он сказал, что мы - сиротки казанские, что мать нас бросила, куда-то уехала и больше не вернётся.
- Слушай кого не попадя! Петя, одевайся и марш на улицу, оставлять такие слова без наказания нельзя, — скомандовала бабушка, — если вас обидели словом и делом, всегда нужно давать отпор.
- Что случилось, Елена Павловна? – спросил Николай Андреевич.
- Генка втык получил, — ответила жена.
- Ну, пусть сходят, поговорят. Только сильно не усердствуйте. Драться надо, но калечить нельзя, — напутствовал он внуков.
Выйдя за двор, увидели Юрку, соседского парня постарше.
- Гешка, беги за братьями, — шепнул на ухо братишке Петя. Генка быстро помчался на другой конец улицы.
- Ты чего братишку моего извалял? Он тебе худого ничего не сделал! – обратился к Юрке Петя.
- Тебе какая разница, что с ним я сотворил? Сказал ему, что вы - сиротки, и всего-то! Вся деревня же знает! А он с кулаками набросился. Пришлось его утихомирить, – нагло ответил Юра.
- Ты не прав, надо извиниться за свои слова!
- Тю-ю! Ты чего, белены объелся? Чтобы я перед вами извинялся, салаги? Не будет этого никогда! – сказал Юра и угрожающе двинулся на Петю.
Петя, изготовившись к драке, рывками скинул с себя ушанку и ватник, бросился на Генкиного обидчика. Разница в возрасте и комплекции была решающей в короткой схватке – Юрка повалил Петю на грязный снег, стал методично бить сверху. Петя огрызался беспомощными ударами, чтобы смягчить атаки «супостата». Неожиданно для себя Петька обнаружил, что, защищаясь, бьёт по воздуху. Открыв глаза и перевернувшись набок, увидел, что Юра сам оказался на земле и, закрыв лицо руками, принимал на себя град ударов Радика и Алика, двоюродных братьев Петьки и Гены, которые прибежали на выручку.
- Вы чего? Взбесились? Семеро одного не бьют, — кричал на весь околоток Юрка.
- Бьют, ещё как бьют! — отвечал ему Алик, низкорослый крепыш, Петин ровесник. — Шуруй отсюда, чтобы мы тебя больше не видели!
Противник вынужден был ретироваться, видя численное преимущество салаг.
- Завтра вам покажу, — угрожающе закричал Юра, — взгрею всех поодиночке!
- Топай, топай! Мы тебя не боимся. Будешь знать, как наших обижать, — ответил ему Радик, такой же крепко сбитый бутуз, как и брат.
В дом ввалились всей гурьбой, весело перекрикиваясь друг с другом.
- Видали, как я ему двинул, что у него даже голова откинулась назад? – смеясь, спрашивал у братьев Алик. — Надо вместе держаться, и никто нас не тронет, понятно?
- Я ему тоже хорошо треснул, — радостно заявил Генка, успевший во время хаотичной драки исподтишка отвесить тумаки соседскому хулигану.
-Успокойтесь, архаровцы! Умывайтесь, и за стол, — приказала бабушка.
Умывшись, Алик с Радиком пошли здороваться с дедом.
Ужинали шумно, вспоминая все перипетии побоища, от которого еще не могли отойти. Бабушка гневно цыкала на внуков, чтобы прилично вели себя за столом, но куда уж там!
После ужина резко навалилась усталость, Петя зевал и ждал разрешения бабушки идти спать. Алик с Радиком поспешно оделись и ушли домой, пока бабка не придумала им работы на завтра. Лишь только Гена сидел и жадно выпил ещё одну кружку молока, сверх нормы, установленной бабушкой. Он умело пользовался своим статусом младшего в доме родителей отца, всегда получая добавки или работы на свежем воздухе, где можно было и схалтурить, пока бабка не видит.
- Убираем за собой и отправляемся спать, — наконец-то дала разрешение Петьке бабушка.
- Я спать не хочу, буду в окно смотреть, — вдруг решил Гена.
- Гена, не дури! В окно просто так смотрят умалишённые. Иди к деду, Петя уже спит, — отправила его в постель бабка.
Ныряя в кровать к дедушке, Гена обнаружил, что Петя уже действительно спит, крепко обняв старика, который гладил его по голове и напевал ему старинную бурятскую мелодию, услышанную возле вечернего костра в далёком детстве от своего деда, которого звали Олзо. Здесь было тепло, но спать Генке действительно не хотелось, и он стал расспрашивать.
- Деда, расскажи про Гражданскую? Про белых и красных.
- Рассказывать особо нечего. Кому война, а кому мать родна. Но простому народу она принесла много бедствий. Люди, они что? Им жить и работать хотелось, кормить семью, но выбора не было, вот война и поделила всех – кто за красных, кто за белых, — начал свой рассказ дедушка. — Мне тогда 12 лет было. И был я батраком в семье у вашей бабушки. Она у вас из купеческой семьи. Как-то раз, перегоняя с отцом скот на забой в Иркутск, застали там колчаковцев, хозяйничавших в городе. На подступах уже шли бои. Уже тогда особо не разбирали, кто левый, кто правый. Доставалось всем без исключения. Конечно, несправедливости со стороны белых было много, народ потихоньку и начал от них отворачиваться. Многие уже не желали возврата к старым порядкам. И мы тоже, хотя и не знали, что нас ждёт впереди. Но верили, что всё нормализуется, жизнь наладится.
- А как тогда вы с бабушкой сошлись? Вы же классовые враги, — спросил Гена у дедушки, вспомнив разговор взрослых о классовом устройстве советского общества.
- Эх, Генка, Генка! Любви ведь не прикажешь. Я, когда батрачил на семью вашей бабушки, как-то внимания на неё не обращал, работать надо было, отцу с матерью помогать, младших поднимать. Это потом, спустя время, заприметил её, так сказать, «глаз положил». Конечно, было нелегко, народ вокруг шушукался, вроде как не ровня я ей. Отец её, прадед ваш, тоже был против. Но со временем утряслось, родня Елены Павловны круговую оборону вечно держать не могла, так и съехались с ней, — рассказывал внуку истории на ночь дед.
- Елена Павловна! Помнишь, как мы с тобой сошлись? – спросил у жены Николай Андреевич.
- Спи, старый! Чего память ворошить, на ночь глядя? Было и было. Главное, по любви сошлись, а не по принуждению, — ответила бабушка.
- Как интересно! Это же целую книжку написать можно будет, а, дедушка? Про любовь там, с войной, – с восторгом спросил Гена.
- Вот этого не знаю. В университетах мы не обучались. Книгу, говоришь? Мы - простые люди, а любовь, она многих людей не обошла стороной, так что пускай про других и пишут, мы не в обиде будем, — ответил дедушка
- Дедушка, расскажи про Алёху Боханского? Вот же был у нас герой! Ты его встречал? —продолжал расспрашивать Гена.
- Алёшу Боханского видеть доводилось. Сильный духом был человек! Не стушевался перед обстоятельствами, организовал партизанский отряд, здесь у нас, в Бохане, наносил удары колчаковцам, потом и каппелевцам в Забайкалье. Гнал их аж до самого Хилка в Забайкалье! Но, как это час-
то бывает, убили его подло, ночью, в родительском доме бандиты из отряда белогвардейца Донского. Вообще-то Алёшу Боханского звали Павел Балтахинов. Алёша - это его подпольное прозвище. Но в истории и памяти народа он остался простым и смелым парнем Алёхой. Эх, совсем молодым погиб, много славных дел его ждало впереди!
- А почему у нас, здесь, шла такая кровавая борьба с белыми? – спросил Генка.
- Наверное, потому, что адмирал Колчак сделал своей ставкой город Иркутск, да и через наш округ пролегает Якутский тракт, очень важный для всех. Может, поэтому, что наши люди не остались в стороне от этого. К этому можно добавить и бесчинства белых: они отбирали продовольствие, рекрутировали мужиков служить им, заставляли поставлять им скот для пропитания. Да и мародёров среди них было немало. Терпеть это было невозможно, ну всё, внучок, спи, поздно уже.
Гена, обняв деда, стал засыпать, а в голове его в это время как ветер нёсся отряд Алёши Боханского навстречу бессмертию.
- Я тоже хочу быть, как Алёха – подумал Генка, погружаясь в глубокий сон.
Утром их разбудила бабка. Работа ведь не будет ждать, а обязанности по ведению хозяйства были расписаны чётко.
Освободившись от нудных нарядов, Петя с Геной часто играли с двоюродными братьями по отцу и матери. Ватага часто пропадала на склоне сопок, катаясь с горы или бегая по толстому льду Братского водохранилища.
- Смотри, Геша, вот примерно здесь был наш дом, в котором мы родились, — сказал Петька, когда они шли по морю.
- Ну, ты и фантазёр! Мы что? В воде родились и жили? Деревня же вон там! – удивлённо ответил братишка.
- Дурак ты, Геша! Глупым родился, глупым и помрёшь! Раньше наша деревня располагалась здесь, пока её не затопило водохранилищем. Поэтому дома заново отстроили чуть дальше, — просветил неуча старший брат.
- Так бы сразу и сказал! Нашёл время умничать! Думаешь, книжки начал читать, теперь самый головастый, да? – начал поучать в ответ Гена.
Договорить он не смог, так как оказался сбитым с ног Петей. Разнимать их прибежали Алик с Валеркой, двоюродным братом по маме.
- Чего драться между собой вздумали? – смеясь, спросил Алик. — Драться надо с чужими, а не между собой.
- Руки жмите! – сказал Валерка. — А то не будем с вами играть.
Первым руку протянул Петька. Гордый Гена долго смотрел на брата, пока подталкиваемый Аликом не пожал её.
Так в играх и хлопотах по хозяйству тянулись дни. Изредка заходил отец. Гена радостно встречал его, в отличие от старшего брата. Петя встречал папу немного отчуждённо. Он сам не понимал, почему он так делает, ведь папу он любил всем сердцем. Но, по-видимому, прочувствовав мамину обиду на отца, сухо здоровался с ним, отвечал однообразно, словно клещами вытягивая из себя слова. Оставив гостинцы, отец молча уходил, стараясь не задеть чувств старшего сына, который после его ухода, спрашивал себя: что с ним, почему он так себя ведёт?
Отъезд
В первых числах марта, когда весна постепенно входила в свои права, приехала мама. Она долго о чём-то советовалась, разговаривала со своей роднёй и стала собираться в дорогу. Петька ей в этом нехотя помогал. Генка, освободившись от бабушкиных «подрядов», целыми днями проводил время на улице со своими сверстниками, благо, снег местами уже сошёл, обнажив чёрную землю, которой богата боханская земля. На обсохших участках суши, словно чересполосица, располагавшаяся в разных местах деревни, играл теперь Генка. Погода благоприятствовала отъезду. Сразу решили не брать с собой много вещей, обременяющих дальний путь, только самое необходимое. Остальным разживёмся на месте – были бы кости, а мясо нарастёт. Так рассудила мама.
И вот он настал, день отбытия. На прощание заходили к родственникам, где тётки стали тихо совать по карманам ребят деньги, приговаривая: «Лишними не будут».
- Ну, ребятки, даст Бог, свидимся. Ведите себя хорошо, слушайтесь мать. По приезде отпишитесь нам, как доехали, как устроились, — тихо сказал дед.
- Дед, ты чего? Конечно, еще увидимся! Мы приедем в гости на будущий год, — также тихо ответил Петя, — Да, Геша? – а у самого в горле стоял ком.
- Обязательно приедем, дед! Не расстраивайся, — скороговоркой выпалил Генка.
Свидеться им больше не пришлось. Дедушка умер через год после их отъезда. Вечерами тосковал, вспоминая парней своего единственного сына, беспокоясь о них: как там они живут, как их встретили? Иногда через силу выходил за ограду подышать свежим воздухом, долго и молча курил, вглядываясь в просёлочную дорогу, словно ожидая увидеть своих ребятишек. Он их ждал всей душой. Как никто другой. Правильно всё-таки говорят: внучат любят больше, чем детей.
Зоя с сыновьями вышла за околицу деревни, где стали ждать колхозный грузовик, следовавший в райцентр, с водителем которого договорилась ещё вчера. Закидав вещи в кузов, перед тем, как усесться в кабину, мама украдкой быстро оглядела родные места, села на сиденье. Видя мамино подавленное состояние, Гена дёрнул её за рукав пальто со словами:
- Мама, всё будет хорошо! Не волнуйся!
Петя решил ехать в кузове и попросился у шофера, а затем и у матери. Зоя молча кивнула. Генка, решив не отставать, быстро, словно обезьяна, перепрыгнув через борта, присоединился к брату. МАЗ-100 медленно тронулся с места. Вдруг сзади послышались чьи-то голоса: «Стойте, стойте, остановитесь!».
Это кричали Алик с Радиком, не успевшие попрощаться с братьями. Водитель дал по тормозам.
- Парни, пять минут, не больше, добро? – спросил у запыхавшихся пацанов молодой водитель.
- Да, да, мы успеем! – переводя дыхание, ответил Радик.
Петька с Генкой спрыгнули с кузова, обнялись с двоюродными братьями, снова залезли наверх.
- Не забывайте нас! – махая руками, одновременно крикнули Алик с Радиком, — жён своих привезёте на Родину знакомиться, пообещайте нам!
- Это ещё не скоро! – ответил Петя.
- Обещаем, обещаем! – крикнул Генка.
Машина снова завелась, набрала ход, и скоро Алик с Радиком стали мелкими точками вдали. Братья удобнее уселись в кузове, подложив под себя свои нехитрые пожитки из четырёх деревянных чемоданов и стольких же небольших котомок.
Путешествовать в кузове грузового автомобиля было целым приключением. Нещадно трясло на ухабах грунтовой дороги, но весенние пейзажи вкупе с тёплым боханским бореем сполна компенсировали неудобства. Генка от нахлынувших чувств и приятного жара в теле расстегнул все пуговицы на своем ветхом пальтишке, жадно вдыхал воздух, уже наполненный ароматом трав, подснежников и талого снега. Петя тоже чувствовал себя счастливым, на какое-то время позабыв про тягостное расставание с дедом.
- А почему папа не пришёл с нами попрощаться? – спросил у брата Гена.
- Мать ему запретила. Случайно услышал их разговор позавчера, — ответил Петя, — она после встречи с ним долго плакала, разрезая ножницами семейные фотографии.
- Эх, я бы папку простил, — с грустью заметил Генка.
- Я бы тоже, но… Мама не может и не хочет, — ответил Петька.
- Слушай, а куда мы едем? Где мы будем жить? В Иркутске? – снова спросил Генка.
- Помнишь дядю Якова?
- Да, помню. И Лёньку помню. Вот он пакостный! Как-то раз он исподтишка толкнул меня в воду, и я чуть не захлебнулся.
- Что поделать, он наш брат. Так вот дядя Яков со своими перебрался в Агинский округ, туда мы и направляемся.
- А кто там живёт? Русские? Буряты?
- И буряты, и русские, наверное, как и у нас здесь.
Ребята за разговорами не заметили, как доехали до райцентра. Он им казался очень большим после своей деревни. Возле сельмага туда-сюда шныряли деловитые парни, одетые чуть поприличнее и помоднее, чем в Ленино. Но в целом пейзаж был схожим. Жизнь, однако, здесь кипела в сравнении с родной деревней.
Здесь путешественники пересели на крепкий и красивый автобус ЛАЗ-695. Гена три раза обошёл сие чудо советского автопрома, цокая языком. Ранее он таких автобусов не видел.
- Ну и зверюга! Уже не терпится на нём проехаться, — обратился к шофёру Генка.
- Да, хороший аппарат! Прокатим вас с ветерком. Оглянуться не успеете, как окажетесь в городе!– ответил ему он, — только при езде окна полностью не открывать и не высовываться! Договорились? Иначе штрафников высаживаю на первой остановке! – сказал водитель.
- И что? Даже краем глаза нельзя высунуться? – удивлённо спросил Гена.
- Не то что краем глаза, но и даже краем брови! – со смехом сказал водитель автобуса, — всё, беги, паря, на своё место. Скоро отчаливаем!
Генке не терпелось увидеть Иркутск, где он ещё не бывал. Ему сразу вспомнился рассказ деда о верховном правителе Сибири и его главной ставке. Здесь, удобнее устроившись на мягком кресле, он тихо уснул под мерный гул мотора и мягкий ход колёс междугороднего транспорта.
- Гешка, просыпайся! Всё самое интересное проспишь, – тормошил братишку Петя, — просыпайся же, дурень, мы в городе!
- А что? Уже приехали? Не может быть! – спросонья пробормотал Генка и прильнул к окну. — Ну и здорово же здесь!
Выйдя на железнодорожном вокзале, Зоя сдала вещи в камеру хранения, купила билеты на проходящий вечером поезд до Читы и решила скоротать время прогулкой по Иркутску.
- Мама, в кино пойдём? – спросил Гена, жуя пирожок, купленный на деньги, которые им с Петей дали родственники.
- Нет, сынок, не успеем. Походим по городу, где сможем, посмотрим достопримечательности и затем в зал ожидания, — ответила мама.
Столица Восточной Сибири – красивейший город с духом старины сибирского барокко. Недаром он часто упоминается в записках путешественников, указывается в путеводителях. Недаром именно в Иркутске располагалась резиденция генерал-губернатора, и за него шли кровопролитные бои в Гражданскую войну. Этот город подарил стране огромное количество творческих людей, декабристов. В Иркутске есть на что посмотреть!
Город, знаменитый своими достопримечательностями XVIII-XIX веков, уже в достаточной мере оброс и новыми зданиями в стиле конструктивизма, большими спальными районами, обретал индустриальные черты. Эклектика, однако, не вызывала отторжения, наоборот, иркутяне любили свой город и гордились им.
Наибольшее восхищение у Генки вызвала усадьба Сукачёва — городского главы в царский период. Петя с прохладцей лицезрел каменные памятники культуры. Он всё думал о дедушке и чувствовал себя предателем по отношению к нему – ну как они могли его оставить?!
- Вот бы себе такой дом построить, — мечтательно произнёс младший из братьев.
- Вырастешь – построишь. Только на такой домище денег не хватит. Вон сколько материала угрохали. Тебе столько не достать, — ответил Петя. — Да и зачем тебе такой большой дом? Бегать по нему с криками «ау»?
- В большом доме можно будет принимать гостей. Можно родню заселить и жить всем дружненько. Вот хотя бы для чего нужен огромный дом, — сказал Гена.
Посидели в сквере имени Кирова. Здесь было чисто и уютно. Ребятам даже не хотелось уходить, тем более весна в городе ощущалась намного мягче, чем в сельской местности. Яркое солнце слепило глаза. Генка, зажмурившись, поднял лицо к приятно греющему солнышку, долго сидел на скамье. Отрывая взгляд от неба, он с интересом замечал, что площадь была окрашена в красноватый цвет и её очертания были не совсем чёткими. Такой эффект глазам придавали закрытые веки, залитые весенним солнцем. Этот трюк он проделывал несколько, раз пока ему не надоело, да и глаза уже изрядно слезились.
Петя между тем важно расхаживал по площади, стараясь в деталях запомнить происходящее с ним. После родной деревни город воспринимался как нечто необычное, захватывающее, объёмное.
- Всё, ребята, собираемся и отправляемся на вокзал. Надо ещё успеть пообедать в привокзальном ресторане, — прервав отдых своих детей, сказала Зоя.
- Мам, может, здесь будем жить? – спросил у мамы Генка.
- Нет, сынок, мы будем жить в Агинском, там нам уже выделили квартиру и мне предоставили работу, — ответила она. — Да, здесь хорошо, но я уже обещала сначала привезти вас и сразу по приезде выйти на работу.
Деньги, которые дали тётки, пригодились и здесь. Хорошо пообедав, они расположились в зале ожидания. Долго сидеть неподвижно, подобно изваянию, Гена не желал. Он стал бесцельно ходить по залу, рассматривая разных людей, как и он, ожидавших своего поезда, невольно наблюдая за ними. Тут он обратил внимание на человека в военной форме. Ему понравился китель защитного цвета, а также фуражка с синим околышем. Но больше всего ему по душе пришлись хромовые сапоги незнакомца.
- Вот бы мне такие сапоги, был бы первым парнем на деревне! Щеголял бы, не снимая, — подумал про себя Гена.
- Дяденька! Вы - военный? – полюбопытствовал у него Генка.
- Ежели видишь на мне форму, значит, да! – ему тоже было скучно, поэтому он отложил в сторону «Правду», зачитанную до дыр, и спросил у Гены. — А ты кто таков? Шпион?
- Кто? Я? – от неожиданности и обиды у Генки спёрло дыхание. — Это я-то шпион? Да как вы могли такое подумать?! Я — наш, советский человек!
- Этого я не могу знать, — с усмешкой ответил военный, — наш ты или не наш, у тебя же на лбу не написано, — совсем уже рассмеялся Генкин собеседник, — расхаживает тут, расспрашивает. Ну, точно, диверсант-шпион!
- Ну, вы загнули, — видя его усмешку, выдохнул Гешка, — если бы я действительно был шпионом, то действовал бы скрытно, и вы бы меня никогда не разоблачили. Ни разу!
- Охотно верю тебе, но всё же, думаю, в конце концов мы бы вы-
шли на твой след и арестовали с соблюдением всех форм, — ответил «разоблачитель».
К живо беседующим подошёл Петя и сказал:
- Гена, пошли, мама зовёт. Она говорит, чтобы ты никому не мешал.
Братишка нехотя повиновался и с понурым видом побрёл на своё место. А ведь так интересно было разговаривать.
Здесь время тянулось бесконечно долго. С Петькой разговаривать особо было не о чем, так как он уткнулся в книгу Рафаэлло Джованьоли «Спартак», подаренную ему папой на день рождения.
«У-у, грамотей, устроил тут избу-читальню!» — негодовал про себя Генка. Сам он книги не любил читать, считая это пустым занятием, но всё же с интересом спросил:
- Что люди пишут? Про кого повесть?
- Про Спартака, предводителя восстания рабов в Древнем Риме, — не отвлекаясь, ответил брат.
- Готов биться об заклад, что этого Спартака взгрели эти древние греки, — попытался начать спор Гена.
- Не греки, а римляне. Балбес ты, Генка! Я только дошёл до середины. Сейчас Спартак с галлами-гладиаторами как раз собрал большую армию и наносит поражение древнеримским манипулам . Что там дальше, пока неизвестно, — ответил Петя.
- Да там к бабке не ходи, уже ясно, что ему всыплют по первое число, — вынес свой вердикт Гена.
- Даже если и так, всё равно Спартак-герой. Есть такая футбольная команда «Спартак», названная в честь него. Я за неё болею, — с гордостью произнёс Генин брат.
- А-а, футбол, — пренебрежительно произнёс Гена, — бегают двадцать придурков за одним мячом по всему полю. Проку никакого. Неинтересно. Меня бы поставили играть, я бы и то лучше всех сыг-
рал! – похвастался он.
- Тебе, Генка, в огороде только навоз пинать, а не в футбол играть, — констатировал Петя.
Продолжения диспута не последовало. Генка, не найдя аргументов, вцепился в голову брату и стал ошалело её трясти. Началась потасовка к вящей радости скучающих зрителей в зале ожидания.
- Тише вы, тише! – начала разнимать драчунов Зоя, — сейчас милиционеры придут, и не поедем никуда. В отделении будем сидеть!
Только сам факт возможного прихода людей в форме отрезвил ребят. «Театр двух актёров» закончил своё представление на самом интересном месте. Благодарные зрители, вздыхая, вернулись к томительному ожиданию.
После драки Генка ещё долго дулся на брата, Петька же продолжил свой экскурс в историю Древнего мира.
Ближе к вечеру диспетчер наконец-то объявил о приближении поезда. Гена стал поспешно собираться, словно боясь опоздать.
- Петя, быстрее, быстрее! Выходим, а то без нас уедет, — паниковал он.
- Да успокойся ты, ненормальный! Сейчас выйдем на перрон и будем ждать поезд там, — сказала Зоя младшему сыну.
Найдя своё купе согласно куп-
ленным билетам, не торопясь, расположились. К удовольствию маленькой семьи в купе так никто больше и не «заселился».
- Значит, до самого Улан-Удэ мы здесь хозяева, – произнесла мама.
Это вызвало настоящий восторг у Гены. Он уже взобрался на верхнюю полку и, свесив оттуда голову, стал поддевать брата:
- Ну, давай, залезай сюда, скинь царя горы!
- Сиди там, козлик. Связываться с тобой— себе дороже! – ответил Петя, не поддавшись на провокацию братишки, — я лучше покемарю. Он улёгся на нижней полке поудобнее и, закрыв лицо книгой, задремал.
В дверь постучались, и вошла проводница.
- Чай заказывать будете? Постельное бельё? – спросил она.
- Да, будем. Три чая и столько же комплектов постельного белья, — ответила Зоя.
Гена, лёжа на животе, смотрел в окно, на городской массив, который стал медленно исчезать за рамками застеклённого проёма. Поезд тронулся и постепенно набирал ход. Гена ощутил мерный перестук колес.
Пили горячий и сладкий чай с едой, приготовленной перед отъездом. Были здесь и бабушкины шаньги, которые Гена с Петей уплетали за обе щёки. Генке понравился сам процесс чаепития из гранёных стаканов с тяжёлыми подстаканниками. Раньше он подобного никогда не испытывал и чувствовал себя, словно Ленин в Смольном.
- Однако, подстаканник я возьму с собой, — неожиданно для матери произнёс он, — пригодится в хозяйстве.
- Что ты говоришь такое, сынок?! – испуганно спросила Зоя, — это же воровство! Мы обязаны сдать проводнице всё в целости и сохранности, иначе будем вынуждены возмещать ущерб.
- Да какое это воровство, мама? Я же просто возьму на время. Попользуюсь и через год верну, когда мы поедем в гости к деду, — невозмутимо ответил Генка.
- Интересно ты слово «воровать» назвал «временно пользоваться». Воровство, оно и в Африке воровство, Гена! Такие мысли и наклонности тебя до добра не доведут, - разгоряченно выговаривала ему мать, — чужое – это не наше!
- А, ладно, мам! Хватит нотации читать, — и Гена демонстративно закрыл уши пальцами.
- Да ну тебя! Мне уголовники в семье не нужны! Понятно? – сказала Зоя сыну.
Гена в ответ стал насвистывать какую-то мелодию, вынудив мать махнуть на него рукой.
- Петя, не читай за едой! – с лёгким раздражением произнесла она.
Легли спать. Гене расстелили наверху, как он и просил. Мать, беспокоясь о нём, часто вставала, смотрела, как он спит.
- Ещё, чего доброго, бухнется вниз, несносный мальчишка, — думала она.
Петька долго ворочался. Несмотря на усталость и богатый на впечатления день, в котором уместилось много событий, уснул не сразу.
(Продолжение следует...)
