Алексей Гатапов: «Чтобы воспроизвести все близко к истине, нужна генетическая память»
Гостиная «АП»
Мы, те, кто ещё успел получить старое, советское воспитание, приучены читать. Однако убыстряющийся с каждым годом темп жизни, семейные планы, хлопоты, решение бытовых проблем отнимают время на чтение. Открываем мы лишь учебники, когда волей-неволей делаем домашнее задание со своими детьми или внуками. Да и по правде, нет сейчас тех самых «вкусных» писателей, как В.Пикуль, И.Калашников, Д.Батожабай, Кен Кизи, Кормак Маккарти, которых хочется перечитывать, чьими книгами хочется обладать. Так, под обстоятельствами, был потерян вкус к чтению. Вернул его многим несколько лет тому назад Алексей Гатапов (на снимке) своим романом «Тэмуджин».
Во время его краткосрочного визита в Агинский округ, совершённого словно набег – стремительный и быстрый, состоялось знакомство с мэтром современной бурятской, российской литературы. На обратном пути с берегов Онона мы достигли договорённости продолжить общение. Сегодня Алексей Сергеевич Гатапов – гость нашей рубрики «Гостиная «АП», кстати, к реализации новой в 90-х годах рубрики в газете приложила силы и супруга писателя Октябрина Балдановна Дамдинжапова, работавшая в нашей газете.
- На мой взгляд, личность и жизнь Чингисхана изучены подробно и дотошно. Насколько тяжело было показать его таким, каким он представлен в Вашем романе «Тэмуджин» – с мыслями взрослеющего подростка, юноши, его сомнениями, поступками, отношением к соплеменникам, трагическим событиям в монгольской степи?
– Мне один лама сказал, что я, вне всякого сомнения, в одной из своих прошлых жизней находился среди своих героев книги, хорошо их знал, участвовал в их делах, иначе я не смог бы так подробно их описать. Верить или не верить, вопрос для меня сложный, но правда в том, что мне не очень трудно было их показывать. Тэмуджина, мать Оэлун, братьев, дядей, Джамуху, Таргудая, Тогорила и всех других я как будто видел во всех ситуациях, которые описывал, – видел лица, поступки, их отношения друг к другу, к происходящим событиям, что говорят, как смотрят, радуются, злобствуют и т.д. Трудность была совсем в другом, в отборе материала, определении линий сюжета, в работе над текстом, в лексике, синтаксисе.
- По прочтении всех частей вашего романа мне показалось, что Вы наделили своего героя некоторыми чертами своего характера – вдумчивость, доверчивость, чувство справедливости, тем самым приблизили его к человеку современному, чтобы его легче было понять, ведь человек из средневековья не может обладать такими положительными (или отрицательными) чертами характера?
- Я не специально это делал, писал, и даже не думал о том, чтобы наделять героя чем-то своим. Но ведь здесь работает мое сознание, а не чье-то другое, и поэтому отпечатки моей натуры, мировоззрения, возможно, как-то отразились. А чтобы специально приближать – нет, наоборот, я старался исключать в своих персонажах современный менталитет и показывать в них древние мотивы. Для этого я внимательно изучал поведение, мысли и речи персонажей из памятников древней литературы, таких как «Сокровенное сказание монголов», «Джами-ат-таварих», «Гэсэр», «Шоно Баатар», «Илиада», «Одиссея», «Песнь о нибелунгах», «Скандинавские саги» и многих других. Из них видно, что все эти черты характера – вдумчивость, доверчивость, чувство справедливости - присутствовали у людей того времени во всей полноте, они приветствовались и восхвалялись, ярко описывались у многих авторов.
- При разговоре Вы упомянули, что произведения Василия Яна, Исая Калашникова и других авторов про Чингисхана больше предназначены для людей с европейским менталитетом. А что для Вас менталитет монгольский, бурятский? Ваш «Тэмуджин» исключительно для людей с восточным мышлением?
– Не то, чтобы те романы были специально предназначены, а просто написаны авторами с европейским менталитетом. И мой «Тэмуджин» не только для людей с восточным мышлением, а для всех, кто читает книги и старается понять прочитанное. Калашников ближе подошел к теме, потому что он более скрупулезно ее изучал, ездил в Москву, сидел в библиотеках, штудировал «Сокровенное сказание», у него вся фабула по нему. А Ян имел самые туманные представления о монголах, у него в книге больше каких-то мусульманских мотивов, среднеазиатской культуры. Но дело не в одних знаниях. Для того, чтобы воспроизвести все максимально близко к истине, надо быть по крови монголом, иметь генетическую память. Лучшие романы пишутся представителями описываемого народа. «Война и мир», гениальный роман о русской аристократии, написан русским графом Львом Толстым, и невозможно себе представить, чтобы этот шедевр вышел из-под пера какого-нибудь американского или испанского писателя, даже самого талантливого. «Тихий Дон», такая же великая эпопея, создана выходцем с Дона Михаилом Шолоховым, и быть не могло, чтобы его написал какой-нибудь португальский или японский писатель. «Крестный отец» создан итало-американцем Марио Пьюзо, «Джамиля» – киргизом Чингизом Айтматовым, то есть вся мировая литература говорит о том, что лучшие романы пишутся выходцами, с молоком матери впитавшими культуру своего этноса. Потому что только они могут проникнуть в глубины менталитета своего народа. И мне, конечно, было легче, чем Яну и Калашникову понимать смысл темы, видеть мотивы поступков своих персонажей. Я до семи лет не говорил по-русски, потому что все вокруг говорили только на бурятском, а язык – это основа и единственный носитель ментальности. Я воспитывался бабушками и дедушками, у которых все мировоззрение было вековое, шаманское, слушал их сказки, полные волшебства, магии, домовых, колдунов. Все это мы, дети, впитывали своим разумом, и таково было наше первое знакомство с этим миром.
А что для меня монгольский менталитет? Менталитет монголов того времени, конечно, это прежде всего шаманство, которое пронизывало все их сознание. Мы, буряты, еще сохранили этот древний шаманский менталитет, а южные монголы – уже нет. Они давным-давно до мозга костей буддисты, и, может быть, поэтому от них до сих пор нет в мировой литературе значительных книг о Чингисхане.
- Вы сейчас работаете над произведением про Доржи Банзарова. Когда я прочитал отрывки из «Дневника чиновника особых поручений» в журнале «Байкал», бросилось в глаза, что стилистика совсем другая, не свойственная Вам. Как чуть позже узнал, это отметил и Булат Аюшеев, редактор «Байкала». Трудно быть литературным «хамелеоном»?
–Это важный момент писательской работы, находить правильный стиль для своих текстов, соответствующий данной теме. Для каждой темы должен быть свой стиль. Поэтому стилистика эта, лучше сказать, не мне свойственная, а требуемая для разных произведений. А насчет того, что тяжело или нет, писательство вообще нелегкое дело. Чем труднее было писателю работать над языком, чем строже он относился к своим текстам, тем легче читателю воспринимать их, читать. Если читатель говорит, что легко было читать, значит, настолько же тяжело было писателю работать над языком, оттачивать свои выражения, выбирать между разными вариантами.
- Как относитесь к будущим экранизациям «Тэмуджина» и «Дневника чиновника…»? Как быстро можно «подогнать» Ваши романы под сценарии? Что важно сохранить в них (сценариях)? Например, на мой взгляд, сценарий фильма «Монгол» С.Бодрова-старшего не совсем удачный и не раскрыл, даже не показал личность Чингисхана? Как относитесь к тому, что Чингисхана сыграл японец, а Джамуху–китайский киноактёр?
– Сейчас, наверно, каждый писатель думает об экранизации, и я, конечно, не был бы против. И эти мои вещи, как мне кажется, легко вошли бы в сценарные тексты, это не философские романы, здесь достаточно много действия. «Тэмуджин», возможно, подошел бы для сериала, а «Доржи Банзаров» – для широкого формата. В фильмах для меня главное – сохранение духа романа. В этом смысле один из лучших примеров для меня – фильм Акиры Куросавы «Дерсу Узала», где он сумел сохранить все и даже в чем-то превзошел автора. Есть еще «Крестный отец» Френсиса Копполы, «Белый пароход» по повести Чингиза Айтматова, в них экранизация не уступает самому роману.
А насчет «Монгола» Бодрова-старшего я полностью с вами согласен. Я ему так и сказал, когда он презентовал свой фильм в Улан-Удэ в кинотеатре «Эрдэм», что ему не удалось передать монгольский дух. Там даже ляпсусы в самом сюжете и идее фильма. Те же исторические фальсификации, они никак не красят фильм, а главное, для чего, с какой целью? А то, что актеры – один японец, другой китаец, здесь ничего не скажу, я же не кинематографист. Наверно, все зависит от таланта актеров, их способности понимать характеры своих героев, перевоплощаться в них. Ведь говорят, что, по мнению английских зрителей, лучшей экранизацией рассказов Конан Дойля о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне является советский сериал 1979 года, где замечательно сыграли Василий Ливанов и Виталий Соломин. В конечном счете, все зависит от создателей кино, насколько удачно они подбирают команду, актерский состав.
- Занимаетесь творчеством ночью или днём? Мне кажется, ночью легче писать – мыслей рождается больше. Расскажите об этапах написания произведения – задумка, проработка сюжета, прорисовка образов персонажа, типажей, написание диалогов и так далее. Можно ли написать разные произведения по одному универсальному шаблону или всё индивидуально?
– Я пишу днем, но главное для меня хорошо высыпаться, чтобы мысли были легки и свежи. И чтобы не было постороннего шума. Дети давно выросли и разъехались, жена на работе, поэтому у меня все условия есть. Ночью я могу только вскочить, чтобы записать на бумаге случайно возникшую мысль, догадку.
Из всего, что Вы перечислили, наверно, была только задумка, идея, да и то довольно туманная. Была тяга к бумаге, желание создать хорошие тексты, и всё. Никакой проработки сюжетов, персонажей, типажей, я как будто их давно знал. Диалоги сами выстраивались по ходу дела. Особенно в первой и второй книгах, потом я стал пытаться как-то упорядочивать мысли, составлять планы, но как только начинал писать тексты, я их отбрасывал за полной непригодностью, мысли уводили меня в совершенно другую сторону, возникали совсем неожиданные повороты. И я окончательно бросил расписывать планы, остались только самые общие размышления.
Насчет шаблонов, это, может быть, в самом начале писательства для очень молодых пригодится. Но ведь мы и так из школьной программы знаем, что существует завязка, развитие сюжета, кульминация, эпилог. Самый короткий рассказ - это анекдот, там все это есть. Мы с детства читаем и знаем, чем отличается хороший роман от плохого. Поэтому не знаю, зачем эти шаблоны. Если ты как автор не видишь своей тропы, не знаешь, что такое хорошо, что такое плохо, не имеешь чувства меры, никакие шаблоны не помогут.
- Вы были в Монголии. Насколько ревностно относятся сами монголы к личности Чингисхана, к тому, что о нём пишут романы авторы из разных стран, России, к примеру? Ваш «Тэмуджин» издавался в Монголии? Если да, то знакомы ли с отзывами? Вообще, насколько важно для Вас мнение читателей? Вы привязаны к ним или абстрагируетесь от них?
– Я бы не сказал, что ревностно. Вообще ревностно – это не про нынешних монголов. Они буддисты и на все смотрят философски: есть – хорошо, нет – тоже хорошо. Они никуда не спешат, не напрягаются, лучше им вовремя попить чаю, вовремя лечь спать, тогда все будет хорошо. В этом смысле они очень далеко отошли от своих предков. Но не все, правда, такие равнодушные. Есть и вполне пассионарные личности.
В 2014 году первые две книги «Тэмуджина» были изданы в Улан-Баторе на монгольском языке, все книги были проданы. Были хорошие отзывы, мне передавали, что один генерал, прочитав роман, сказал, что если будет экранизация, он всю свою дивизию посадит на коней для массовки. Приезжали монголы в Улан-Удэ и искали продолжение романа, но, к сожалению, не получилось издать остальные книги «Тэмуджина» на монгольском.
О мнениях читателей, пока я в процессе работы, вообще не думаю, они для меня в это время очень далеко. Я просто знаю, как все было, и моя задача наиболее адекватно передать это на бумагу, вижу ближайшие цели, как закончить очередную главу, и все. Но потом, когда книга закончена и напечатана, тогда, конечно, мне становится интересным мнение читателей. Я же для них пишу.
- Старшее поколение – старики – это кладезь устного народного творчества, жизненного опыта, разных историй прошлого. Используете опыт общения с ними в своём творчестве или можно обойтись без этого?
– Из того, что непосредственно относится к истории Чингисхана, вряд ли что можно взять в работу. Слишком много времени прошло – более чем восемь веков, и в устных рассказах многое сильно искажено. Поэтому сюжет у меня весь из источников, где более точные данные, это «Сокровенное сказание монголов», «Джами-ат-таварих» и др. Но вот обряды шаманские, тайлганы, призывания, жертвоприношения, здесь многое осталось таким же, каким оно было в древности. Они описаны еще у хуннов. Сохранились пословицы и поговорки, идущие от древности и все еще живые в бурятском фольклоре, по крайней мере, две таковые из «Сокровенного сказания» слово в слово повторяются у современных бурят. Например, буряты говорят «Нюуртаа гэрэлтэй, нюдэндоо галтай». А в «Сокровенном сказании» Дэй-Сэсэн отзывается о Тэмуджине такими словами: взгляд что огонь, а лицо – что заря. Множество личных имен со времен Чингисхана сохранилось у бурят, особенно иркутских. Эти отголоски тех времён побуждают к тому, чтобы осмысливать преемственность поколений, помогают прочувствовать связь между древностью и нашим временем.
- Как-то раз в разговоре главный редактор газеты «Агинская правда» А.Б.Добчинов обмолвился, что Вы пишете интуитивно. Если я правильно его понял, он хотел сказать, что Ваше творчество, это как дар свыше, а значит, из-под Вашего пера выходят произведения, написанные больше под вдохновением, нежели по чётко утверждённому плану. Что можете сказать в ответ?
– Я очень рад его столь проницательному замечанию, он точно разглядел суть моей работы. Да, я пишу во многом интуитивно, начиная писать очередную главу, я часто не знаю, чем она кончится, лишь смутно вижу, что там что-то есть, что-то случится. Но, кажется, я уже говорил на этот счет: пишу без плана, как боги подскажут.
- Кстати, что вдохновляет Вас в жизни, творчестве?
- Вдохновляет то, что живу нормально и имею возможность полноценно работать, отдавать все свои силы своим книгам. Это очень много значит и это первое условие для написания романа. Многие ведь не имеют такой возможности, где-то работают, зарабатывают на хлеб, пишут урывками. Урывками можно писать рассказы, но не романы. У меня прекрасная супруга Октябрина Балдановна, которая много лет помогает мне в творчестве, да и в быту, начиная с того, что готовит мои книги к печати, ведет переговоры с типографиями, сопровождает меня в поездках, встречах с читателями. Долгое время она работала в вашей газете, и поэтому известна в Аге прежде всего как журналист. Она издатель, у нее свое издательство «Номад», вместе ездим по книжным фестивалям, презентациям. Дети мои состоялись в жизни, и ничего им от меня не требуется, а это великое дело, и этим они мне сильно помогают.
Вдохновляют меня также хорошая музыка, хорошие фильмы, книги, путешествия, общение с интересными и умными людьми.
- Спасибо за беседу!
Зорикто ОЛЗОЕВ.
Фото из архива А.Гатапова.
