Агинско-иркутский роман-2
О том, как нукутские буряты приютили репрессированных агинских и джидинских лам и породнились с ними
Коммунистическая идеология - это своего рода монотеистическая религия, но основанная на безбожии – атеизме. В 30-х годах, в период активного строительства первого социалистического государства, начался тотальный разгром идеологических конкурентов – религиозных систем, в том числе, и буддизма. Многие из лам оказались сосланы в Сиблаг: лагеря особого назначения в Западной Сибири. Здесь заключенные выполняли самые тяжелые работы, а жили в ужасных условиях. Каторга еще давала шанс на выживание, в другом случае его просто не было. Хамбо-лама Данжа Мункожапов был арестован 12 декабря 1930 года, этапирован в Сиблаг, а в январе 1938 г. расстрелян. Спаслись те, кто волею судьбы оказался на западе Иркутской области, среди единокровных бурят, самых западных – унгинских.
Справка:
Унгинскими их называют потому, что они живут в долине реки Унга, впадающей в Ангару. В прошлом их знали больше как балаганских бурят, проживавших на территориях Нукутского, Заларинского, Балаганского и Нижнеудинского районов. В родоплеменном отношении это сложный конгломерат, в основном, булагатских и икинатских, а также примкнувших к ним родов, в том числе, хонгодоров, шарайтов, тэртэ, хурхутов и т.д.
В начале ХХ века они придерживались традиционного шаманизма. Но, как указывал Ц.Жамцарано: «Оказывается, унгинцы сильно подвержены ламаизму, даже обучают несколько мальчиков в Аларском дацане и часто приглашают лам из этого дацана для совершения служб и для лечения больных, сами целыми семьями ездят в дацан на поклонение, хотя дацан отстоит в 90 верстах от центра унгинцев».
И это несмотря на жесткое противодействие властей (в отличие от Забайкалья, где дацаны развивались в комфортных условиях, благодаря опасной близости Китая официально патронировавшей буддизм): «….вдруг вышли из-за угла деревянной юрты (здесь нет войлочных) двое лам в оригинальных ламских шляпах и безрукавках. Меня это обстоятельство удивило. Ламы по сие время могли бывать в этих краях инкогнито из боязни попасться в глаза и руки миссионерам и полиции». Это было в 1906 г., спустя год после императорского указа о свободе совести («Об укреплении начал веротерпимости в России»). Тем не менее, до революции 1917 года был построен первый дуган Унгинского дацана.
Известно и то, что в унгинской версии Гэсэра сильны буддийские мотивы: образ Будды Шэгэмуни (Шубэгэнэ Шутэгтэ бурхан), пяти дхьяни-будд (Табан номто бурхан), ритуал поклонения, совершаемый героем перед изображениями богов махаяны-ваджраяны и т.д.
В настоящее время унгинские буряты больше известны как нукутские по названию одноименного района. Нукутский район был образован в 1938 году в составе Усть-Ордынского Бурятского округа Иркутской области после раздела единой БМАССР. Из постсоветской национальной элиты хорошо известны имена Михаила Семенова, Валерия Халанова, Валерия Петрова, Арнольда Тулохонова, Владимира Дмитриева и ряда других унгинских бурят.
Хамбо-лама из колхоза «Победа» Эрдынеев Жимба Жамсо, в будущем XX Пандито Хамбо-лама, в 1933 г. был сослан на запад Иркутской области. Родом он был из Хойто-Аги. Его мытарства начались на лесоповале, где зэки десятками гибли от холода, сырости, недоедания и каторжной работы. В землянках они забывались в тяжком сне, а утром лежали уже окоченелыми трупами. Потом была колония, опять непосильная работа на добыче угля, а затем война и комиссование. Возможно, Жимба Жамсо Эрдынеев воспринимал эти испытания как подтверждение буддийской истины о жизни как череде страданий?
Наконец, он попадает в колхоз «Победа» в Нукутах. После лагерных кругов ада это был рай. Широкую унгинскую долину насквозь продувают ветра с прозрачной Ангары. Здешняя солончаковая степь идеальна для скотоводства, и многочисленные стада, отары и табуны - это привычная часть местного пейзажа. Вся природа живо напоминала Агу, но главным были люди - единокровные единоверцы, с которыми можно было говорить на родном языке, проводить для них обряды и праздновать Сагаалган.
Девять лет провел здесь Жимба Жамсо Эрдынеев, работая пастухом. Здесь у него остались дочь и ее мать из села Шарайты, разлученные с ним под угрозой высылки. Затем он уехал в Дарасун, в 1957 году вернулся в Агинский дацан. А в 1983 году его избрали председателем ЦДУБ-ХХ Пандито Хамбо-ламой.
Ламский этап
В 30-х годах большую группу репрессированных лам и членов их семей этапировали в Коми АССР, в печально знаменитую Воркуту и другие лагеря, заложившие основу ГУЛАГа. Пребывание там означало верную смерть от непосильного труда, голода и болезней. Сотни и тысячи заключенных были расстреляны в ходе подавления происходивших забастовок и восстаний. Но произошло чудо, этап раскидали по нукутским селам: Хареты, Тангуты, Хурсунгай, Бутукей, Зунгар, Хадахан, Заход, Ново-Ленино и Ея. Ламы жили на заимках и у местных жителей. В соседнем Аларском районе пятеро ссыльных лам жили на пасеке в Бахтае.
Раиса Александровна Муруева собрала воспоминания своих земляков об их жизни в Харетах: «Они пахали, сеяли, косили, пасли лошадей, коров и овец, - вспоминал Сергей Африканович Марганов (1928 г.р.). – Среди них были мастера. Они строили дома местным жителям. Вырезали домашнюю утварь: скалки, доски для стряпни, ухваты, щипцы, детские кроватки, рамы, колоды, косяки, навесные потолки, сани, телеги, вилы, грабли – все, что нужно для ведения хозяйства».
Приехавшие с ними женщины работали доярками и скотницами. Денег и одежды не было, и они мяли кожу и шили брюки, шубы, унты с приподнятым носиком, шапки, рукавицы и разные вещи. Построенные ламами дома стоят до сих пор, так же, как сохранились предметы быта, изготовленные ими. Из воспоминаний Ольги Дульбитхаевой (1928 г.р.): «Дедушка Гунтуп не только построил дом, но ещѐ подарил мне доску для просеивания муки с бордюром, сито, худхуур. Дедушка Аюша подарил нам детскую кроватку. До сих пор она сохранилась. Мы бережем ее. Все дети, внуки и правнуки выросли в ней». Но крепче вещей это добрая память о них, которая осталась в сердцах нукутцев.
Унгинская Сангха
Здесь, в унгинской степи, разгромленная в Забайкалье Буддийская сангха сохранилась и копила силы для возрождения. Это были ламы из Агинского и Атаган-Дырестуйского дацанов (Джидинский район РБ). Эти дацаны тесно связаны – пятеро дырестуйцев первыми принесли буддизм в Агу. Ссыльные имели алтари, проводили обряды как для себя, так и для местных жителей, отмечали буддийские праздники. В эти дни, говорит Шираб-лама, даже начальство их не трогало. В Сагаалган после молебна ели буузы и пили тарасун. Центром общины были Хареты, куда съезжались все монахи.
Очень хорошо лечили больных. «Дабаев очень хорошо лечил, на одной руке у него было шесть пальцев. Дабаев и Лубсан часто с Зунгара приезжали в Заходы, читали подолгу молитвы, дунет на больное место и все вылечивалось. Номоо нээгээд молились очень долго, усердно. Мне говорили: «Думай всегда, что Бог есть и все у тебя будет хорошо». В знак благодарности несли ведро сметаны, другие продукты, вещи или деньги.
И так было не только в Нукутах. Людмила Молонова писала на ФБ: «Мои бабушка с дедом сами находились в ссылке в Мальте в Иркутской области (Усольский район). Однажды к ним пришли трое лам, истощенных до изнеможения. Бабушка Шойдон кормила их чем могла и выходила до нормального состояния. Перед тем как идти дальше, эти ламы три дня читали молитву. Бабушка моя прожила до 106 лет...»
Большая родня
Годы ссылки закончились, и ламы вернулись в Забайкалье, но они пустили глубокие корни на нукутской земле. Из воспоминаний Нины Шагдуевой (1942 г.р.): «Зачастую некоторые жили у местных, питались вместе, т.е. жили одной семьей. Среди них был парень – сирота, жил у Даша и пас овец. В Бутукее жил Цыден, он был женат на Тоглоевой – местной женщине. Одна из приезжих вышла замуж за племянника Сергея Африкановича. У них родились трое сыновей и три дочери. В 1970 году из Читы к Сергею Африкановичу приехали 25 человек помолиться предкам. В тот год в их роду умерли друг за другом все старики. Когда обратились в дацан, им сказали, чтобы все – от мала до велика - ехали тоонто нютагтаа - помолиться предкам. И сейчас они часто приезжают к ним».
Связь с Агой не прерывалась долгие годы. Из воспоминаний Елизаветы Хогоевой (1933 г.р.): «Мы получили письмо из Агинска от дедушки Даржи. Тогда он служил в Агинском дацане. В письме он писал: «Ваш сын Сережа не долгожитель, нужно вам приехать наhа hyнааха». Нукутцы приехали в Агинск, и Даржи-лама сказал Елизавете: «Ты, моя дочь, хорошая, пусть дети твои живут хорошо». Его пожелания сбылись. Их сын Сергей с женой Ларисой живут хорошо. У них две дочери. Они очень благодарны дедушке Даржи».
Из воспоминаний Николая Замбалова (1931 г.р.): «Дедушка Гунтуп жил у Муруева Доржея Макаровича. Когда уехал с Харет, служил в Агинском дацане и посылал дяде Доржи посылки, деньги, также приезжал с подарками в гости в Хареты».
Сергей Африканович Марганов также ездил к ним в Дарасун и Агу, хозяева забили барана, собрали родню: «Очень рады были мне». В честь дорогого гостя произнесли тост: (инэ hайн хун зони хyшэндэ) «Благодаря этому хорошему человеку мы выжили, вернулись домой и сейчас живем хорошо».
Из воспоминаний Антонины Муруевой (1902 г.р.): «Сильно заболел дедушка – лекарь Даржа. Все сопереживали ему, но болезнь сломила его. Перед смертью он прощался с односельчанами. В тот год была небывалая засуха, все вокруг засохло. Дедушка сказал: «Хүн зондоо хура эльгээхэб. Зүүн хойноhоо малгайн шэнээн үүлэн гараад, хура орохо» - «Когда умру, на небе появится тучка с шапку, и дождь оросит землю». После похорон, действительно, появилась тучка, и пошел сильный дождь, он лил несколько дней. Это был спасительный дождь для харетцев. Память о дедушке – лекаре, как легенда, всегда жива. Мы с любовью и благодарностью вспоминаем о них, потому что любовь и милосердие – самое прекрасное, чудесное и волшебное из всего, что есть на этом свете».
А.Махачкеев,
г.Улан-Удэ.
